Особенности тибетской медицины

     Изучение тибетской медицины европейцами начато около 200 лет тому назад. В их числе русский ученый И. Реман, венгр Кёрёши Чома и многие другие.

     Е.Н. Молодцова пишет, что, "приступая к изучению прошлого, мы всегда задаем ему вопросы — те, что волнуют нас. По-видимому, иначе прошлое просто бы нас не интересовало. И обращаться с вопросами к этому прошлому мы начинаем обычно тогда, когда связь с ним, преемственность духовной традиции разорваны: если такого разрыва нет, мысль не делает предметом интереса свою историю... И именно разрывом традиции можно объяснить интерес современного естественно-научного мышления к своей истории, к своим предыдущим формам, к иным историческим типам рациональности, существовавшим в иных культурах и эпохах". В данном же случае речь идет даже не о разрыве в преемственности, а об осмыслении почти совершенно незнакомой нам духовной традиции.

     Каковы же практические результаты, достигнутые учеными на этом трудном пути? Бесспорным успехом пока можно назвать только то, что к настоящему времени оформилось целое научное направление по изучению тибетской медицины. Предпринимаются попытки интерпретации тибетской медицины с самых различных позиций. Однако буквально на пальцах можно пересчитать тех ученых-исследователей, которые учитывают собственную позицию тибетской медицины. И даже современные авторы — тибетцы, издающиеся на европейских языках, не всегда удерживаются от соблазна: сравнивают, например, теорию пяти махабхут с современными представлениями о кварках, глюонах и т.д. Ключевые понятия тибетской медицины: ветер, желчь и слизь — некоторые современные европейские исследователи, как правило, склонны соотносить с известными им, выделенными современной медициной по формальным признакам системами организма, такими как нервная, кровеносная, нейрогуморальная, лимфатическая и др. По сути, это попытка обозначить не выделяемые европейской медициной объекты известными ей понятиями, соотносящимися с иными объектами со своим набором признаков. При таком подходе объект исследования попросту ускользает. Попытки некоторых тибетских авторов объяснить понятные им вещи, используя термины и понятия современной физики, химии, биологии и т.д., также вряд ли могут быть признаны приемлемыми в силу различия в теоретических основах между тибетской и современной европейской системами медицины и связанного с этим различия в содержании терминов, даже если они иногда на первый взгляд совпадают по смыслу.

     Я думаю, что для сравнений еще мало точных данных. Когда есть что сравнивать, когда известно что интерпретировать, вопрос интерпретации — преимущественно вопрос техники. Проблема же, на мой взгляд, заключается в том, что сам предмет исследования, сами реалии тибетской медицины часто предстают перед исследователями в неком мифологизированном виде, и можно наполнять эту трудноопределяемую форму практически произвольным содержанием. Исследователи выработали свои формы описания и понимания, и некорректно было бы утверждать, что только в этих формах может быть описано и понято все.

     Следует заметить, что из 38 методов диагностики тибетской медицины за 200 лет ее изучения в практику современной медицины не введен ни один, хотя подавляющее большинство исследователей охотно признает их высокую информативность. Из 98 методов лечения тибетской медицины в практике современной медицины не применяется ни один, хотя эффективность комплексных методов лечения тибетской медицины бесспорна. Из богатейшего арсенала лекарственных средств тибетской медицины в современную клиническую практику вошли лишь жалкие крохи, причем большинство из них "вошло" условно. Например, в литературе можно встретить упоминания о том, что из тибетской медицины в современные аптеки пришли бадан, кровохлебка и некоторые другие растения. Однако при этом "несущественным" представляется тот факт, что тибетский врач никогда не даст больному только кровохлебку или только бадан — каждое из этих средств он предложит в виде компонента сложного состава, в который при различных болезнях входят и другие компоненты, всего от трех до нескольких десятков.

     До середины 30-х годов в Ленинграде существовала и была весьма популярна созданная в начале века П.А.Бадмаевым тибетская аптека. Но ее уже давно нет. А первое тибетское лекарство (бадма-28) из рецептурника, составленного монахами из Агинского дацана, запатентовано и введено в клиническую практику наследниками П.А. Бадмаева в Швейцарии уже в наши дни. Во-обще, за последнее время, согласно сведениям, полученным академиком Н.Л. Добрецовым, индийскими иссле¬дователями совместно со швейцарскими введено в арсенал современных лекарственных средств и налажено производство около 30 тибетских лекарств сложного состава, монгольскими учеными — восемь (согласно данным Л. Хурэлбаатора — больше), у нас в стране лишь одно получило пока только разрешение на клинические испытания.

     Напомним, что тибетская медицина сформировалась в результате сложного взаимодействия культур. И каждая из этих культур обладала в отдельных деталях только ей присущим языком. Источники упоминают о влиянии на формирование медицинских концепций в Тибете медицин Индии, Китая, Непала, Афганистана, Персии и даже Греции. Особое влияние на формирование ти-бетской культуры в целом и медицины в частности оказала прямо и опосредованно буддийская культура с ее специфическим языком. Она, в свою очередь, возникла также не на пустом месте, и язык ее, кроме только ей внутренне присущих особенностей, несет в себе следы ведийской и брахманической культур, боннских* реминисценций, культур Афганистана, Персии, Бактрии и др.

     И все же, приняв в свое лоно плоды многих культур, творчески их переработав, культура Тибета осталась оригинальной. Так, пять первоэлементов китайской медицины тибетская медицина рассматривает как частный случай, вытекающий из ее, тибетской медицины, общей теории пяти махабхут и органически вписывающийся в нее. Приняв аюрведческую методику составления многокомпонентных лекарств, тибетские ученые в корне изменили принципы их составления. Понятия "ветер", "желчь" и "слизь" Аюрведы обретают в тибетской медицине совсем иной смысл, обусловленный ее основополагающими концепциями. Сам же концептуальный план тибетской медицины не может быть раскрыт без учета особенностей ее языка, хотя бы уже потому, что всякое явление и его описание имеют в качестве своего основания единый источник. И именно по этой причине обычный для исследователей тибетской медицины ход мысли от частного к общему может оказаться непродуктивным — ведь частное современной медицины вытекает из иного общего, чем то, которое признается всеми отраслями знаний или наук Тибета. Суть в том, чтобы уметь "отличать драгоценный камень от того, каким он, по нашему мнению, должен быть" (Сараха)**.

___________________________________________

*Бон — добуддийская религия Тибета, имеющая, вероятно, общие корни с шаманизмом монгольских народов.

**Сараха — один из 84 великих йогов Индии.

Из монографии «Тибетская медицина: Язык, теория, практика» (с сокращениями)
/ Пупышев В.Н. — Новосибирск:
Наука. Сибирское отделение, 1991.